День второй

[subcastrum]

Наутро мы отправились в форт. Это монументальное сооружение времен Карла Пятого, построенное в виде звезды, и принадлежащее какой-то богатой семье, коллекционирующей оружие.







В сравнении с привычными контурами изящных, словно в воздухе парящих родных развалин, он врубается между глаз ливонской свиньей. Единственное неудобство состояло в том, что форт открывался только в два, поэтому мы решили поесть на набережной кольюрских знаменитых галет, а после уж лезть наверх.
Галеты - это вовсе не морские подсушенные лепешки, а гречишные блины, которые подают с ветчиной, сыром и яйцом, как раз одного на двоих хватает.

Мы прошлись по набережной (идти вфорт было еще рано) и купили для sciuro легкую рубашку, чтобы спасаться от грядущей неизбежной жары. Знай мы, что ждет нас, запаслись бы дождевиками...



Вышли мы с изрядным запасом времени, предполагая, чтоб будем останавливаться у каждого камешка.

Мы шли к нему неспешно, останавливаясь, накрапывал дождь.



Неукротимый pereille слазал туда еще вчера, пока мы ехали из Барселоны. Познакомился с хозяйкой, облазал все залы, примерял кольчужный капюшон и теперь готов был закатить нам экскурсию.
Ветер усиливался, мы брели к вершине.

Дорога шла мимо вчерашней мельницы, мимо мавританского сада, где зрели апельсины, вверх по склону.









На полпути к вершине нам попалась довольно странная вещь: пустая рамка на железной ножке. Мы какое-то время не могли взять ее в толк; предполагали памятник художнику-концептуалисту, рекламу местных мастерских, своеобразное архитектурное произведение, но ларчик открывался просто: через эту рамку следовало фотографировать вид на город. Поскольку Кольюр - город художников, которые рисовали его виды во множестве, то город поставил в ключевых точках рамки, чтобы обозначить места, откуда открываются эти самые виды. Мы нашли им другое применение:











Между тем, тучи наползали, и на самом верху нас застиг ливень - до форта мы добрались часом раньше нужного времени, и забрались под каменную арку: с одной стороны ее заливало дождем, а с другой прижимались к камню мы, прячась от капель, жуя черешню и болтая о метафизике Морваэна. Он и дальше часто оказывался незримым спутником в этом нашем путешествии, как эн Раймон - в прошлом.

Когда приехала на небольшой красной машине хозяйка, хлестало всерьез, мы бросились прямиком внутрь, и она даже не взяла с нас денег.



Внутри оказалась большая чисто выбеленная комната с доспехами тринадцатого века и шлемами, один из которых виллан тотчас нахлобучил.









Хозяйка, предполагалось, должна была сидеть в своей будочке, поскольку экскурсии мы не заказывали - однако, она очень скоро появилась, а с нею два иностранца с двумя очаровательными полуторагодовалыми близняшками.



Хозяйка смущенно спросила нас, не говорим ли мы на английском, а если да, то не будем ли любезны перевести экскурсию для голландцев. Безотказный pereille склонил чело, и проделал это - с блеском, словно всю жизнь с беглого французского на английский синхронил. Одновременно он ухитрялся носить детенышей на руках, перемежать речь экскурсовода пояснительными вставками, и не замерзнуть - даром, что по традиции отдал ikadell свой свитер.

Форт оказался построен в виде кольца, полтора этажа и нижние помещения - бывшая караулка и гостиная хозяев с мраморным полом.





Герб строителя замка довольно сложен для чтения:


поэтому к нему прилагается особая пояснительная таблица:



А кольчужные капюшоны оказались репликами, и их давали мерять всем.



Лучший вид на этот город открывается, несомненно, с внешних стен форта



Вниз мы спускались под усиливающимся дождем, и отправились на вокзал, не мешкая.



Там, в переходе, на мокрой скользкой лестнице, sciuro от души брякнулась на ступени и второй раз в жизни сломала копчик.

Но те, кто думает, что на этом отпуск кончился, и началась больница, плохо ее знают. Спросите, отдала ли она хотя бы pereille рюкзак... Черта с два - выбранилась, переподтянула лямки, и мы пошли дальше - на поезд.

Перпиньян все-таки Ялта. И о боже, сколько там курят дурных дешевых сигарет!
Автобус на Сен-Поль, в который мы целились, идет через Эстажель, и нам составляла компанию вся та молодежь, что живет по окрестным деревням, а в Перпиньяне учится или работает. Надо сказать, европейская деревенская молодежь все же много приятнее американской - хотя удивляет количество пирсинга у народа.

В автобусе sciuro и pereille вырубились, а ikadell записывал в прижатом на коленке блокноте план одного заковыристого меморандума, наблюдая тем временем местные нравы. На задних сиденьях разыгралась нешуточная драма в нескольких перестановках, пересадках и перебранках, но в Эстажели, вся юная компания вывалилась вон.

Сен-Поль прекрасен. В последний момент проскочив в закрывающуюся дверь сельпо мы успели закупиться снедью, у дяди Пьера нам дали попробовать три вида муската: "Смотрите, вот прошлогодний, он слаще! А этого года - благоуханнее..."

Кемпинг встретил нас тишиной; хозяин посетовал, что народу мало, любимая наша полянка под абрикосом закрыта на стрижку ("Там трава вам по пояс выросла...") - зато в бетонном кострище еще остались старые виноградные лозы.

Палатка у pereille новая, чуть более просторная, чем прежде, однако за год ikadell решительно разучился ее собирать. Ставим мы ее, прекрасную, и pereille говорит:
"Надо закрепить середину. Передай мне колышек."
"Какую середину?" - не врубился ikadell.
"Не вдумывайся, просто передай мне колышек" - сказал терпеливейший из вилланов...
Задумались об имени. У палатки был очаровательный белый нижний чехол и скромный салатовый верх.
"Я предложил бы, не мудрствуя, имя Бланш, но в этих землях оно вызывает дурные коннотации" сказал ikadell
"Пусть будет Сауримонда", - предложила sciuro.

И стало так.

Остальные фотографии - здесь.